Продолжаю продвигать свой проект. Спасибо всем, кто задонатил или просто поставил лайк. Уже собрано 5600. Решил пуболиковать главы повести с переодичностью в неделю. Ловите первую. Благодарю за репост.
Глава 2
Ковыряли давеча на семинаре тему лишнего человека. Для меня много личного в природе лишнего. Я везде вижу людей глупых и несуразных, выпуклых, как горбы, и неподходящих. Не дай бог работать под началом такого фрика – того и гляди, начнёшь сам выгибаться и хромать.
Обо всём по порядку. Копралыч в одну подачу делегировал нас своей «замше» – чудовищно глупой женщине по имени Гульнара. Она хотя и приходилась нашему универу замреком, но была мелочна, недоверчива и кропотлива, как ключница. Лучше всего на свете у неё получалось поливать цветы и закрывать двери в девять ноль-ноль.
Гуля ясно видела перед собой две задачи: убрать всё конфликтное и сгладить остроумное.
– Главное на этом мероприятии – никого не обидеть! – ворковала она.
Обидишь там кого-то, как же, сильнейшие команды премьер-лиги!
«Бодрян» начали посылать на фестивали КВН с выверенной до стерильности программой неудач. В шутках лишь студенческий быт и политкорректность, «халява приди», «голуби улетели», «сессия» и прочий юмористический шлак.
Весь тротил из выступлений убрали, осталось только хер да маленько – обидный минимум, с которым трудно на что-то в этом мире рассчитывать!
Безнадега в коллективе нарастала и множилась. Мы начали избегать репетиций, отчаялись чем-то удивить зрителя. Я предложил прилюдно повеситься на самой большой сцене нашего края.
Гуля меланхолично ответила, что если я хочу висеть там, то лучше делать это в образе купидона.
– Вам не хватает любви? – ехидно спросила Лилечка. Гуля в ответ поджала губы. В тот же вечер мы решили подложить под неё Боряна. Подло жить, а делать что-то надо! По Лилькиному замыслу симпатия к Боряну должна была как-то ослабить нашу редактуру, но растопить Гулькино сердце не получилось (а что в принципе могло получится у Боряна?).
Крепатура силилась и крепла неумолимо. Когда появился план проведения репетиций, я плюнул и ушёл в стендап!
***
Качели полетели в другую сторону – ломались запреты, кеглями разлетались моральные принципы и табу. Наше стендап–движение выступало в душных маленьких барах, публика хотела соли и перца на пивной стол. Полными горстями сыпались шутки про сексуальные домогательства в самой извращённой форме. Чей-то стендап вполне мог открыться фразой: «сегодня меня изнасиловал отчим, а, впрочем...». Это, черт возьми, заходило: девушки в газовых блузах обнажали жемчуга зубов, их кавалеры пускали носом густое пиво. Сальная культура подворотен проникала в лофты, как пары аммиака. Сначала работать было сложно – чистое мешалось с поганым, мокрое с мягким, мысли в голове вязались друг с другом, аки псы.
Как сейчас помню своё выступление.
Мои зажимы были чудовищны. Речь скрипела ржавой калиткой. Озноб окутал всё тело, стало холодно, как в операционной. По глазам зрителей я понял, что сейчас меня будут препарировать без наркоза. Кто-то упорно ловил меня глазком телефона. Кажется, я даже извинился в конце своего номера – настолько всё было плохо!
Флагманом нашего города по части стендапа был Володька Макаров. Сила трения на него как будто не действовала. Всё на этом свете ему давалось слишком легко. Он вёл свадьбы, мероприятия, играл в футбол и даже по улицам ходил как-то особенно невесомо. Даже донаты он собирал, не унижаясь. Просто вставал у выхода и говорил:
– Кому понравился стендап, киньте денежку в ведро, только чтоб без звона!
К символическим донатам Володька относился пренебрежительно. Он просто пускал их по ветру, не отходя от барной стойки. С деньгами и женщинами у него было слишком хорошо. Он не вёл им счет, не запасал впрок, просто купался в них.
***
Как-то чудным майским вечером на стендап ко мне зашла Лилечка. Я очень старался тогда, а делать это нельзя категорически. Стендап – это культура чада и кутежа, закатанных рукавов, обнажённых запястий и вскрытых душ (главное не перепутать!), это разговорный блюз, если хотите, без гаек и гвоздей.
– Как тебе наши выступления? – спросил я Лилечку прямо.
– Это похоже на детский треп! Мы с братьями запирались в штаб и говорили там до утра! Могли часами рассказывать друг другу всякую ересь. У вас тут тоже самое!
– Тебе понравилось или нет?
– Это мило.
– Мило как щенок с хорошей родословной или как наивное искусство городского сумасшедшего?
– Скорее второе. Почему ты спросил?
Мимо проходил Володька. Он сразу начал агрессивно кобелировать:
– Гоча, почему ты никогда не знакомишь меня с такими хорошенькими девушками?
– Отвали. Мы отдыхаем.
– Разве? Она же томится рядом с тобой.
– Я сказал – ОТВАЛИ!
– Тебе бы стоило поучиться применять эту злость на сцене.
– Тебе бы тоже стоило многому поучиться – ехидно улыбнулась Лилька. – Дикция – как воды в рот набрал!
– Умоляю, станьте моим личным логопедом! – чёртов паяц припал перед Лилькой в преклонённую позу.
– Я не даю благотворительных уроков!
– Намёк понял… – Володька наигранно захлопал ухоженными руками по карманам пиджака.
– Наличные, карты, банковские чеки, борзые щенки – есть всё, чем предпочитаете принимать гонорар?
– Щенками.
– Любите собак?
– Люблю преданных.
– Каждый из нас кем-то предан! – выпалил я.
– Гоша, ты чего? – ласково посмотрела на меня Лилька.
– Это стены на него давят. Предлагаю переместиться на крышу моего дома…– елейно предложил Макаров.
Я уже хотел было что-то возразить, но Лилька уже все для себя решила. Я знал её слишком хорошо.
***
Я плевался с крыши и придумывал для Володи всё новые и новые прозвища: Волдырь, Волдон, Волопут. Наконец, остановился на «мудак Шрёдингера». Парадокс Вовы состоял в том, что чем больше он переставал быть мудаком для Лильки, тем становился всё большим мудаком для меня. Он купил для нашей дорогой любительницы собак купажированный виски, достал из чердачной подсобки никелированный мангал и деловито начал готовить шашлык. Честно сказать, мне очень хотелось бы увидеть приезд пожарных, чтобы Володька, обтекая белой пеной, извинялся и хныкал, а Лилька брезгливо поджимала губы. Я бы сделал из этого свой лучший стендап. Лилька бы меня разглядела, мы бы начали робко встречаться, потом бы продолжили пылкие отношения, хапнули жизни, остепенились, загс, голуби…
Сверху на темечко что-то капнуло. Это был привет от тех самых голубей, кажется, Бог ответил: «Нет»!
***
После недолгих возлияний я обнаружил себя за вентиляционной трубой. Долго ласкал пальцами травинку, торчащую из гудрона, смотрел на звезды, просил рестарта. Вселенная разрешила, и я, кажется, хотел сигануть вниз, но цепкие Володины пальцы закусили мой воротник. Я сознательно запечатал в себе этот отрезок памяти. Найду его потом, когда стану великим, или просто сильным, или, или просто ...
Володька приволок меня в пустую квартиру, положил на постель, укрыл одеялом. Пожелал мне «приятных вертолётов» и уехал с Лилей на дачу кормить собаку.
Где-то часа через пол мне очень захотелось посмотреть на фото этой псинки. Пароля на компьютере не было, и я начал бессовестно рыться во всех папках, нашёл фотки отца, дачи и надувного бассейна, но пса нигде не было. Кто же там: шпиц, мопс, корги, шарпей?
У всех собачников есть видео в Инстаграме, иначе не в счёт... Может, они подобрали собаку на улице и стесняются её? Может, у этой собаки боязнь вспышки, плохое зрение и пьющий отец?!
Я долго ещё ковырялся в чужой клавиатуре и листал ленты многочисленных Володиных друзей, с кем-то ругался в случайных чатах, искал травмат на продажу. Всем незнакомым людям я писал очень важное одностороннее предупреждение:
«В районе неизвестного коттеджа бродит голодная собака. Виляет копчиком, питается человеческими сердцами. Не кормить! Не любить! Не гладить! При встрече усыпить! Зовут Лиля…»
https://planeta.ru/campaigns/standup_book